Главная » Детские сказки » Русские народные сказки » Сивка-бурка
Сказка про трех братьев, Сивку-бурку и принцессу невиданной красоты
Жил-был старик, у него было три сына. Старшие занимались хозяйством,
были тороваты и щеголеваты, а младший, Иван–дурак, был так себе – любил
в лес ходить по грибы, а дома всё больше на печи сидел.
Пришло время старику умирать, вот он и наказывает сыновьям:
– Когда помру, вы три ночи подряд ходите ко мне на могилу, приносите
мне хлеба.
Старика этого схоронили. Приходит ночь, надо большему брату идти на
могилу, а ему не то лень, не то боится, – он и говорит младшему брату:
– Ваня, замени меня в эту ночь, сходи к отцу на могилу. Я тебе пряник
куплю.
Иван согласился, взял хлеба, пошёл к отцу на могилу. Сел, дожидается.
В полночь земля расступилась, отец поднимается из могилы и говорит:
– Кто тут? Ты ли, мой больший сын? Скажи, что делается на Руси: собаки
ли лают, волки ли воют, или чадо моё плачет?
Иван отвечает:
– Это я, твой сын. А на Руси всё спокойно. Отец наелся хлеба и лёг в
могилу. А Иван направился домой, дорогой набрал грибов. Приходит старший
брат его спрашивает:
– Видел отца?
– Видел.
– Ел он хлеб?
– Ел. Досыта наелся. Настала вторая ночь. Надо идти среднему брату,
а ему не то лень, не то боится, – он и говорит:
– Ваня, сходи за меня к отцу. Я тебе лапти сплету.
– Ладно.
Взял Иван хлеба, пошел к отцу на могилу, сел, дожидается.
В полночь земля расступилась, отец поднялся и спрашивает:
– Кто тут? Ты ли, мой средний сын? Скажи, что делается на Руси: собаки
ли лают, волки ли воют, или чадо моё плачет?
Иван отвечает:
– Это я, твой сын. А на Руси всё спокойно. Отец наелся хлеба и лёг в
могилу. А Иван направился домой, дорогой опять набрал грибов. Средний
брат его спрашивает:
– Отец ел хлеб?
– Ел. Досыта наелся.
На третью ночь настала очередь идти Ивану. Он говорит братьям:
– Я две ночи ходил. Ступайте теперь вы к нему на могилу, а я отдохну.
Братья ему отвечают:
– Что ты, Ваня, тебе стало там знакомо, иди лучше ты.
– Ну ладно. Иван взял хлеба, пошёл.
В полночь земля расступается, отец поднялся из могилы:
– Кто тут? Ты ли, мой младший сын Ваня? Скажи, что делается на Руси:
собаки ли лают, волки ли воют, или чадо моё плачет?
Иван отвечает:
– Здесь твой сын Ваня. А на Руси все спокойно. Отец наелся хлеба и говорит
ему:
– Один ты исполнил мой наказ, не побоялся три ночи ходить ко мне на
могилу. Выдь в чистое поле и крикни: "Сивка–бурка, вещая каурка,
стань передо мной, как лист перед травой!" Конь к тебе прибежит,
ты залезь ему в правое ухо, а вылезь в левое. Станешь куда какой молодец.
Садись на коня и поезжай. Иван взял узду, поблагодарил отца и пошёл
домой, дорогой опять набрал грибов. Дома братья его спрашивают:
– Видел отца?
– Видел.
– Ел он хлеб?
– Отец наелся досыта и больше не велел приходить.
В это время царь кликнул клич: всем добрым молодцам, холостым, неженатым,
съезжаться на царский двор. Дочь его, Несравненная Красота, велела построить
себе терем о двенадцати столбах, о двенадцати венцах. В этом тереме
она сядет на самый верх и будет ждать, кто бы с одного лошадиного скока
доскочил до нее и поцеловал в губы. За такого наездника, какого бы роду
он ни был, царь отдаст в жёны свою дочь, Несравненную Красоту, и полцарства
в придачу. Услышали об этом Ивановы братья и говорят между собой:
– Давай попытаем счастья. Вот они добрых коней овсом накормили, выводили,
сами оделись чисто, кудри расчесали. А Иван сидит на печи за трубой
и говорит им:
– Братья, возьмите меня с собой счастья попытать!
– Дурак, запечина! Ступай лучше в лес за грибами, нечего людей смешить.
Братья сели на добрых коней, шапки заломили, свистнули, гикнули – только
пыль столбом. А Иван взял узду и пошел в чистое поле и крикнул, как
отец его учил:
– Сивка–бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
Откуда ни возьмись, конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя пышет,
из ушей дым столбом валит. Стал как вкопанный и спрашивает:
– Чего велишь?
Иван коня погладил, взнуздал, влез ему в правое ухо, а в левое вылез
и сделался таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать.
Сел на коня и поехал на царский двор. Сивка–бурка бежит, земля дрожит,
горы–долы хвостом застилает, пни–колоды промеж ног пускает. Приезжает
Иван на царский двор, а там народу видимо–невидимо. В высоком тереме
о двенадцати столбах, о двенадцати венцах на самом верху в окошке сидит
царевна Несравненная Красота.
Царь вышел на крыльцо и говорит:
– Кто из вас, молодцы, с разлету на коне доскочит до оконца да поцелует
мою дочь в губы, за того отдам её замуж и полцарства в придачу.
Тогда добрые молодцы начали скакать. Куда там – высоко, не достать!
Попытались Ивановы братья, до середины не доскочили. Дошла очередь до
Ивана. Он разогнал Сивку–бурку, гикнул, ахнул, скакнул – двух венцов
только не достал. Взвился опять, разлетелся в другой раз – одного венца
не достал. Еще завертелся, закружился, разгорячил коня и дал рыскача
– как огонь, пролетел мимо окошка, поцеловал царевну Несравненную Красоту
в сахарные уста, а царевна ударила его кольцом в лоб, приложила печать.
Тут весь народ закричал:
– Держи, держи его!
А его и след простыл. Прискакал Иван в чистое поле, влез Сивке–бурке
в левое ухо, а из правого вылез и сделался опять Иваном–дураком. Коня
пустил, а сам пошёл домой, по дороге набрал грибов. Обвязал лоб тряпицей,
залез на печь и полеживает.
Приезжают его братья, рассказывают, где были, и что видели.
– Были хороши молодцы, а один лучше всех – с разлёту на коне царевну
в уста поцеловал. Видели, откуда приехал, а не видели, куда уехал.
Иван сидит за трубой и говорит:
– Да не я ли это был?
Братья на него рассердились:
– Дурак – дурацкое и орёт! Сиди на печи да ешь свои грибы.
Иван потихоньку развязал тряпицу на лбу, где его царевна кольцом ударила,
– избу огнем осветило. Братья испугались, закричали:
– Что ты, дурак, делаешь? Избу сожжёшь!
На другой день царь зовёт к себе на пир всех бояр и князей, и простых
людей, и богатых и нищих, и старых и малых.
Ивановы братья стали собираться к царю на пир. Иван им говорит:
– Возьмите меня с собой!
– Куда тебе, дураку, людей смешить! Сиди на печи да ешь свои грибы.
Братья сели на добрых коней и поехали, а Иван пошёл пешком. Приходит
к царю на пир и сел в дальний угол. Царевна Несравненная Красота начала
гостей обходить. Подносит чашу с мёдом и смотрит, у кого на лбу печать.
Обошла она всех гостей, подходит к Ивану, и у самой сердце так и защемило.
Взглянула на него – он весь в саже, волосы дыбом.
Царевна Несравненная Красота стала его спрашивать:
– Чей ты? Откуда? Для чего лоб завязал?
– Ушибся. Царевна ему лоб развязала – вдруг свет по всему дворцу. Она
и вскрикнула:
– Это моя печать! Вот где мой суженый!
Царь подходит и говорит:
– Какой это суженый! Он дурной, весь в саже. Иван говорит царю:
– Дозволь мне умыться. Царь дозволил. Иван вышел на двор и крикнул,
как его отец учил:
– Сивка–бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
Откуда ни возьмись, конь бежит, земля дрожит, из ноздрей пламя пышет,
из ушей дым столбом валит. Иван ему в правое ухо влез, из левого вылез
и сделался опять таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером
написать. Весь народ так и ахнул. Разговоры тут были коротки: весёлым
пирком да за свадебку.